Первым классическим литературным произведением о Дон Жуане стала пьеса «Севильский обольститель, или Каменный гость» («El Burlador de Sevilla y el Convidado de pietra») испанского монаха Габриэля Тельеса (Tellez, ок. 1570–1648), публиковавшего свои произведения под псевдонимом Тирсо де Молина (Tirso de Molina); первое дошедшее до нас издание датируется 1630 г. Пьеса написана по мотивам легенды о Дон Жуане, возникшей в Новое время в результате контаминации двух легенд: о повесе, пригласившем на ужин череп, и о севильском обольстителе. Основой послужила легенда об оскорблении черепа; предания о распутном дворянине несли вспомогательную функцию.

          Герой Тирсо достигает своей цели обманом и хитростью. Он применяет к любви широко распространенную в ренессансной Европе доктрину Никколо Макиавелли (Machiavelli, 1469–1527), который указывал на относительность добродетели и делал ставку на силу, заостряя идеи гуманистического индивидуализма и противопоставляя личность толпе. Сюжетная схема испанской пьесы (командор выступает в защиту чести своей дочери, но погибает от руки Дон Хуана, а впоследствии является в виде статуи и мстит обидчику) и основной состав ее персонажей (Дон Хуан Тенорио, его слуга Каталинон, командор ордена Калатравы дон Гонсало де Ульоа, его дочь донья Ана де Ульоа, ее жених герцог Октавио, группа крестьян, группа женщин – жертв Дон Хуана), варьируясь, неоднократно использовались затем в позднейших литературных версиях легенды о Дон Жуане.

          О пьесе Тирсо Пушкин бесспорно знал - ее упоминали в связи с мольеровским «Дон Жуаном» такие авторы как Вольтер, Лагарп и А. Шлегель. У Вольтера Пушкин мог почерпнуть следующие сведения о сценической судьбе и позднейших обработках «Севильского обольстителя»: «Оригинал этой причудливой комедии (речь идет о «Дон Жуане» Мольера - Ред.) принадлежит испанскому писателю Тирсо де Молина. Его название – “El Combidado (написание в издании Вольтера ошибочное. – Ред.) de Piedra” (Каменный гость). Его затем исполняли в Италии под названием “Convitato di Pietra”. Труппа итальянских комедиантов играла его в Париже, где он был назван “Le Festin de Pierre”. Он имел большой успех на этой вольной сцене (sur ce théâtre irrégulier), публика не протестовала ни против чудовищного смешения шутовства и религии, насмешки и ужаса, ни против экстравагантных чудес, на котоых построен сюжет пьесы. Статуя, которая ходит и разговаивает, адское пламя, пожирающее развратника на сцене, где выступает Арлекин, – не возмутили умов либо потому, что игра актеров ее украсила, либо, скорее всего, потому, что народ, которому “Festin de Pierre” нравится гораздо больше, чем благородным людям, любит этот род чудесного. Вилье из труппы Бургундского Отеля переложил “Festin de Pierre” в стихи, и его перевод имел некоторый успех в этом театре. Мольер тоже пожелал обработать этот причудливый сюжет. Желание скорей отвлечь зрителей от Бургундского Отеля было причиной того, что он удовольствовался для своей комедии прозой: это было неслыханным в те времена новшеством ⟨...⟩. Французы не считали возможным терпеть длинную комедию, не написанную стихами. Предрассудок этот был причиной того, что предпочтение отдали пьесе Вилье, а не Мольера. Он держался так упорно, что Тома Корнель в 1673 г. (ошибка Вольтера, правильно: в 1677 г. – Ред.), вскоре после смерти Мольера, переложил его “Festin de Pierre” в стихи: после этого пьеса Мольера шла с большим успехом в театре на улице Генего; и на сцене она до сих пор исполняется только в таком виде» (оригинал по-фр.: Voltaire 1846. P. 42;). Эти сведения пересказаны в «Лицее» Лагарпа (La Harpe 1817. T. 6. P. 36–37). Пушкин должен был знать и замечание А. В. Шлегеля о заглавии пьесы Мольера: «Эта комедия доказывает, что Мольер не слишком понимал по-испански. Как мог он перевести название пьесы “Каменный гость” (Hôte de Pierre) словами “Festin de Pierre”, которые или ничего не значат, или значат совсем другое?» (Schlegel 1814. T. 2. P. 173; книга Шлегеля, которого Пушкин читал во французском переводе, имелась в его библиотеке – Библиотека П. № 1356; страницы разрезаны до конца главы, посвященной испанской драматургии). Однако непосредственное знакомство Пушкина с пьесой Тирсо де Молина, в 1820-е гг. еще не имевшей широкого распространения в Европе ни в оригинале (о занятиях Пушкина испанским языком см. в разделе "Знание Пушкиным испанского языка"), ни в переводах, маловероятно. Ничто в самом тексте «Каменного гостя» такого знакомства не подтверждает. Мольер многое заимствовал из испанской пьесы, но то, в чем сюжет Тирсо де Молина отличается от Мольера, у Пушкина отсутствует. (Cм.: Томашевский 1935. С. 554–555).

          Высказывалась слабо аргументированная гипотеза о знакомстве Пушкина с пьесой упомянутого Вольтером предшественника Мольера К. де Вилье (Villiers) «Каменный гость, или Преступный сын»(«Le Festin de Pierre ou le Fils criminel», 1659), героя которой, как и у Пушкина, зовут Альвар, правда, во французской пьесе это отец Дон Жуана (см.: Gendarme de Bévotte 1911. T. 2. P. 15; полемику с высказанной здесь точкой зрения см: Томашевский 1935. С. 556). Альвар имеется и в другой переделке пьесы Тирсо - трагикомедии Л. Доримона (Dorimon, 1628–1693) «Festin de Pierre» (1658). Доримон как забытый драматург упоминается в ранней редакции лицейского стихотворения Пушкина «Усы. Философическая ода» (1816). Его имя, вероятно, было известно Пушкину по театральным фельетонам Ж. Л. Жоффруа (Geoffroy, 1743-1814), которые печатались в «Journal des débats» в 1800-1814 гг. Данных о чтении Пушкиным этой пьесы не существует (см.: Томашевский 1935. С. 556).

          На протяжении последующих веков сюжет о Дон Жуане вызвал к жизни более 50 драматических произведений, не считая поэм, романов, новелл и т. п. (см. об этом, например: Weinstein 1959). Пушкинская версия мирового сюжета содержит ориентацию на два крупнейших произведения, его разрабатывавших: на комедию Ж. Б. Мольера и оперу Моцарта. Обращение Пушкина к другим источникам остается проблематичным.