Еще в XIX в. была замечена близость «Каменного гостя» к некоторым мотивам фаустовской легенды. В. Г. Белинский охарактеризовал Дон Гуана как «испанского Фауста» (Белинский ПСС. Т. 7. С. 569). Современникам Пушкина было известно, что «испанским Фаустом» называли Киприана, героя одной из наиболее знаменитых религиозно-философских пьес П. Кальдерона (Calderón de la Barca) «Маг-чудодей» («El magico prodigioso», 1637), где разработана испанская версия предания о договоре человека с дьяволом. Отличие от фаустовской легенды состоит в том, что договор заключается исключительно ради обладания женщиной. Эта драма привлекала внимание Пушкина: в четырехтомном издании Кальдерона на испанском языке, имевшемся в библиотеке Пушкина (Las Comedias de D. Pedro Calderón de la Barca, contejadas con las mejores ediciones hasta ahora publicadas, corregidas y dadas a luz por Juan Jorge Keil. Leipsique, 1827–1830. T. 1–4 – Библиотека П. № 700; именно в драме «Маг-чудодей» разрезаны страницы). Принципиальная возможность сведения героев двух легенд в едином сюжете существовала и в романтическую эпоху: см., например, стихотворную трагедию немецкого писателя Х. Д. Граббе «Дон Жуан и Фауст» («Don Juan und Faust», 1829). Отзвуком фаустовского сюжета в тексте «Каменного гостя» можно считать воспоминания Лепорелло о свиданиях Дон Гуана с Инезой (ст. 40–45 сцены I), близкие к воспоминаниям Мефистофеля о свиданиях Фауста с Гретхен в пушкинской «Сцене из Фауста» (1825) (см. об этом: Трофимов 1998. С. 49). О близости «Каменного гостя» к легенде о Фаусте см. также: Fahnestock 1937. P. 98; Багно 1995. С. 55–60; то же: Багно 2006а. С. 237-239.