Он же гений, Как ты да я. А гений и злодейство – Две вещи несовместные. – Высказывание Моцарта соотносили со стихом из «Руслана и Людмилы»: «Со смехом ужас несовместен» (Акад. Т. 4. С. 40; см.: Благой 1979. С. 132). См. также примеч. к ст. 73–75 сцены II. По предположению Н. Ф. Филипповой, дважды употребленное здесь Моцартом слово «гений» имеет разные значения. В первый раз оно «означает: “человек-творец”; “человек феноменальной одаренности”. В суждении “А гений и злодейство...” происходит тончайший с точки зрения искусства слова процесс абстрагирования понятия. Слово “гений” приобретает более отвлеченное значение: сама способность к творчеству, исключительный творческий дар. ⟨...⟩ В таком значении это слово нередко встречается в поэзии Пушкина» – ср., например,: «Предметы гордых песнопений Разбудят мой уснувший гений» («Война», 1821 – Акад. Т. 2. С. 166); «Уже сиял твой мудрый гений» («Андрей Шенье», 1825 – Там же. С. 398); в монологе Барона в «Скупом рыцаре»: «И вольный гений мне поработится...». В том же значении слово употребляется в монологе Сальери (сц. I, ст. 62) (Филиппова 1991. С. 44). В. К. Резников также подчеркивал, что «Пушкин понимал под словом “гений” качество, но отнюдь не его высочайшую степень. Ведь часто, говоря о “гении”, Пушкин особо указывал и на “степень гениальности” – ср., напр.: “Конечно, беден гений мой” (“Моему Аристарху”, 1815) или “И жертва темная, умрет мой слабый гений” (“К Овидию”, 1821)» (Резников  1997. С. 539).