Поверил Я алгеброй гармонию. – Ср. приведенный в примеч. к ст. 4–25 фрагмент из книги Вакенродера–Тика «Об искусстве и художниках…». Здесь можно видеть еще один полемический выпад против «московских юношей» – представителей круга «Московского вестника», пропагандировавших взгляд на математику как «необходимое условие всех наук» или «закон мира» (примечание Д. В. Веневитинова к переведенной им летом 1825 г. с немецкого статье И. И. Вагнера «О математической философии» – Веневитинов 1980. С. 237) и охотно прибегавшим в своих статьях к математическим метафорам. Полемизируя с одним из «Исторических афоризмов» М. П. Погодина, пытавшегося дать алгебраическое описание исторического процесса, Пушкин в заметке «⟨О втором томе “Истории русского народа” Полевого⟩» (1830) записал: «...провидение – не алгебра...» (Акад. Т. 11. С. 127). См.: Мазур 2001. С. 84–85. Ср. также слова Сальери, переданные Бомарше в предисловии к «Тарару»: «Ma phrase musicale est posée dans la règle austère de l'art» ⟨«Моя музыкальная фраза составлена по строжайшим правилам искусства» — фр.⟩ (Beaumarchais 1828. T. 2. P. 375). Согласно традиционному прочтению, Сальери признается в том, что вдохновение он подчинил схоластическим рассудочным правилам. Предлагалась, однако, и другая трактовка: «...тут говорится о тех математических приемах, которыми композиторы пользовались в так называемом сложном контрапункте» (Пасхалов 1910. С. 11). Высказывалось также предположение, что знаменитую фразу Сальери можно соотнести с творчеством композитора Ж.-Ф. Рамо (Rameau,1683–1764), прославившегося сочинениями по теории музыки, заложившего «теоретические основы современной теории гармонии» и придавшего ведущее значение именно гармонии «в противовес мелодии, для которой почти невозможно дать определенного правила, ибо здесь хороший вкус имеет больше значения, чем все остальное» (см.: Белый 2013. С. 147). Однако никаких указаний на знакомство Пушкина с теоретическими трудами Рамо обнаружить не удалось. Рассуждения о математической основе музыки встречаются слишком часто, чтобы можно было говорить об их конкретном источнике. У Нимечека, а следом за ним и у Ниссена, подобные рассуждения связаны с музыкой самого Моцарта: «…ihm alles mathematisch genau zu der Harmonie berechnet ist…» ⟨«…все в его гармонии математически точно выверено…» – нем.⟩ (Niemetschek 1798. S. 51; то же: Nissen 1828. S. 641). Слово «гармония», имеющее специальное терминологическое значение в музыкальной науке, Пушкин, вероятнее всего, употреблял в более общем смысле (ср., например, в «⟨Заметке о Сальери⟩»: «...весь театр ⟨...⟩ упивался гармонией Моцарта» – Акад. Т. 11. С. 218). В том же значении «красоты», «совершенства» использовали это слово и современники Пушкина (Эйгес 1937. С. 191).